Русский фактор. Вторая мировая война в Югославии. - Страница 74

В 1943–1944 гг. имел место крупный неформальный контакт между советскими гражданами и бойцами ЮВвО. Речь идет о бывших военнопленных, которых немцы пытались использовать на работе в рудниках или для пополнения антипартизанских частей. Большая группа бывших военнопленных в декабре 1943 г. сбежала и примкнула к отрядам ЮВвО в восточной Сербии, что вызвало у местных партизан Пожаревацкого партизанского отряда большое разочарование «неправильным» поступком красноармейцев. По словам участника четнического движения в Восточной Сербии М. Милуновича, в конце 1943 г. в горах Хомолья в составе местной структуры ЮВвО была образована «русская часть». Эта часть насчитывала около трехсот солдат и офицеров, бывших военнопленных, бежавших из Русского корпуса и рудников г. Бор. Командовал частью майор (по другим сведениям — лейтенант) Михаил Абрамов (Аврамов, Акимов). Из состава Русского корпуса дезертировали только бывшие советские военнопленные, мобилизованные на советской территории, оккупированной Румынией.

Эту разницу между «подсоветскими» и «белыми» солдатами Русского корпуса отмечала пропагандистская листовка, которую командир Краинского корпуса ЮВвО Велимир Пилетич пытался использовать для разложения Русского корпуса. Составленная на смеси сербского и русского языков, эта листовка призывала корпусников бежать в «свободные славянские леса», прихватив с собой побольше вооружения и боеприпасов. Несмотря на плохой русский язык, такие листовки, судя по всему, встречали определенное понимание, о чем с горечью вспоминали бывшие солдаты Русского корпуса, описывая уход в горы их вчерашних сослуживцев из рядов «подсоветского» пополнения.

Наиболее подробные воспоминания о группе бывших военнопленных в рядах ЮВвО оставил Дж. Рутем, британский офицер связи в Восточной Сербии. В начале октября 1943 г. некая группа бывших советских военнопленных дезертировала из части РОК, размещенной в районе дунайского городка Голубац. Они установили связь с местным командиром ЮВвО капитаном Вукчевичем, который помог им «уйти в лес». Интересно, что общение с бывшими белогвардейцами не прошло даром для дезертиров из РОК. Перед тем как сесть за стол, они снимали головные уборы, крестились и читали «Отче наш», чем весьма удивили четников и англичан, имевших иные представления о красноармейцах. При этом Акимов (Абрамов, Аврамов) не был одним из этих дезертиров. По словам, офицера УСО, Акимов пришел к четникам вместе с несколькими своими товарищами из Македонии. Этот советский офицер рассказал, что они были в немецком плену, но сбежали и решили пробиваться на Родину. Нельзя не обратить внимания на то, что маршрут из оккупированной болгарами Македонии в СССР через Восточную Сербию выглядел довольно странно — не только географической нелинейностью и тем, что там не было немецких лагерей для советских военнопленных, но и тем, что Болгария не воевала с СССР и там в течение всей войны действовало советское посольство. Большое впечатление произвели на Рутема воинская выправка и подготовка Акимова и его спутников, которые, по словам англичанина, выгодно отличались от облика местных командиров ЮВвО. При этом Рутем обратил внимание на то, что и бывшие бойцы РОК, и бежавшие из борских рудников, и пришельцы из Македонии не были тепло встречены в отряде ЮВвО. Одежда красноармейского пополнения (особенно у бежавших из борских рудников) находилась в ужасном состоянии, оружия не хватало, а их советское прошлое вызывало недружественные выпады отдельных наиболее озабоченных антикоммунизмом четников. Нельзя не сравнить это отношение с тем, как относились к советским военнопленным (бежавшим из лагерей или коллаборационистских частей) сербские партизаны. Не только антикоммунизм определял отношение четников к «русскому пополнению». Рутем отмечал присутствовавшее у некоторых четнических офицеров «…чувство, что царская Россия не выполнила своих обещаний в Балканские войны и в Первую мировую…». По словам Рутема, случались весьма драматические эпизоды. «В одном селе был дан большой обед в сельской школе, на котором один из офицеров Петровича, капитан Йован сильно напился… Йован вошел в здание школы, где было около тридцати местных жителей, а русский Акимов сидел в углу, беседуя со мной за стаканом вина. Йован подошел к столу с бешенством в глазах и, беря со стола нож, задумчиво произнес: “Ненавижу коммунистов, ненавижу Красную армию. Если мне прикажут бороться против нее завтра, я буду счастлив”. Акимов был не вооружен (а Йован обвешан пистолетами, ножами и гранатами), но ответил спокойно: — Не смей так говорить. Ты меня обижаешь…» Лишь вмешательство Рутема смогло положить конец этой неприятной сцене. Подобное же отношение к советским участникам антигитлеровской коалиции обнаружил в среде командиров ЮВвО в Сербии и Неделько Плечаш. Спустя несколько дней после того, как в сентябре 1942 г. его с парашютом забросили в Югославию, он не сразу сориентировался в происходящем и на обеде за сливовицей и печеной ягнятиной простодушно провозгласил тост: «С верой в нашу окончательную победу при помощи наших великих союзников — Англии, Америки и Советской России». В ответ на это командир Королевской гвардии Никола Калабич громогласным шепотом пошутил на ухо начальнику радиоцентра Йосе Певецу, что Плечаша пора зарезать.

Все вышеперечисленные источники информации способствовали тому, что сначала у советской разведки, дипломатов и руководства СССР было сформировано негативное отношение как к ЮВвО, так и к эмигрантскому королевскому правительству. Поведение сидевших в Лондоне югославских эмигрантских политиков отличалось большей сервильностью по отношению к Лондону, чем у их французских или чешских коллег, стремившихся хотя бы к видимости баланса. Важную роль в формировании имиджа югославского эмигрантского правительства, руководимого до И. Шубашича сербами, должны были сыграть определенные стереотипы о югославских народах, которые сформировались еще у экспертов Коминтерна в двадцатые годы. Вплоть до начала Второй мировой войны более дружественными Советскому Союзу считались «революционарные нацмены» хорваты, а не «реакционные великодержавники» сербы. Такое кардинальное по сравнению с дореволюционным изменение симпатий Москвы на Балканах с удивлением отмечали прибывшие в СССР югославские дипломаты: «…руководящие круги в Москве не имеют ясного представления о самой Югославии, считая ее насильственным созданием сербской династии и сербской армии». Яркой иллюстрацией этого стереотипа может быть заглавная песня «Ночь над Белградом», прозвучавшая в киноновелле из «Боевого киносборника», снятого в СССР в конце 1941 — начале 1942 г. В этой ключевой песне из фильма о белградских подпольщиках ни разу не упоминаются ни сербы, ни Сербия, но зато воспевается «небо Хорватии милое».